Поспелов Федор Тимофеевич

Поспелов Федор Тимофеевич [1759 – после 1824]. Сын священника. С 1769 по 1775 учился во Владимирской дух. семинарии; закончив ее, поступил в Моск. Заиконоспасскую академию (1776). В 1777 был взят студентом в Моск. ун-т, а в 1782 зачислен в Филол. семинарию на содержание Дружеского учен. об-ва. С 1781 член Собрания унив. питомцев, где сблизился с М. И. Антоновским. Первое литературное выступление П. состоялось в студенческом журнале «Веч. заря» (1782. Ч. 2. Авг.), где он поместил элегию «Не тщетно ты тогда...». По окончании университета (1784) П. служил в чине кол. регистратора вместе с Н. Ф. Эминым в Петрозаводске под начальством Г. Р. Державина, исполнявшего обязанности олонецкого губернатора, а с 13 сент. 1784 состоял при наместнике Т. И. Тутолмине В янв. 1785 П. стал его адъютантом, а в мае уволился по прошению и переехал в Петербург (РГАДА, ф. 286, № 714, л. 571, 574). В 1786 назначен чиновником СПб. губ. правления; в янв. 1787 перешел в Заемный банк секретарем, а с 1797 – кол. асессор. Активно переписывался с Державиным относительно своего перевода в Тамбов; одновременно держал его в курсе петербургских служебных и литературных новостей. Через Державина П. сблизился с семейством Н. А. Львова. В 1793 Державин собирался поручить П. наблюдение за печатанием сборника своих сочинений. В 1789 вышел в свет перевод П. «Персидских писем» Ш. Монтескье, с посвящением директору Заемного банка П. В. Завадовскому, В нач. 1802 П. назначен директором банка (РГИА, ф. 1349, оп. 4 (1803 г.), № 30, л. 62–63 об.). В 1820 П. в чине кол. советника был заседателем в Петербургской палате угол. суда. П. впервые осуществил перевод всех сочинений Корнелия Тацита с лат. на рус. язык. Обращение П. к этому историку Древнего Рима является отражением общего интереса к нему в России в кон. XVIII – нач. XIX в. (Тацита переводили Е. Б. Сырейщиков, Н. М. Карамзин, им интересовались Екатерина II, затем Александр I). Рус. переводчики ценили творчество Тацита не только как образец высокого литературного стиля. В его сочинениях находили аналогии событиям, потрясшим Европу после Великой фр. революции. В 1794 П. перевел «Жизнь Юлия Агриколы» (СПб., 1802). В анонимной рецензии на этот перевод в журнале И. И. Мартынова «Сев. вестн.» (1804. Ч. 3) говорилось: «Поспелов за одно уже то заслуживает похвалу, что не последовал бесчисленному множеству мелких переводчиков и общему вкусу <...> что выбор его обращен на столь трудного автора». По распоряжению Александра I П. затем перевел «Летописи Корнелия Тацита» (СПб., 1805–1807. Ч. 1–4) и «Историю Корнелия Тацита» (СПб., 1807), посвятив переводы императору (половина завода была отпечатана в пользу переводчика – РГИА, ф. 468, оп. 38, № 91). В «Предуведомлении» к «Летописям...» П. характеризует источники текста и мотивирует обращение к Тациту: «Мы, не имея доныне на российском языке исторических сочинений, лишаемся знаменитейшего памятника древности, который пощажен всепожирающим временем». Значение «Истории...», по мнению П., состоит в том, что «латынский язык, хотя и мертвый, но представляет нам величайших людей в древности, коих мыслями и мудростию должно пользоваться». П. настоятельно подчеркивает пронизывающую труды Тацита моралистическую тенденцию: «Общее воззрение на совокупность дееписаний Тацитовых убедит благосклонного читателя, сколь писатель сей уважал нравственность и добродетель и те заключения, оправданные опытом всех веков, что удаление от порядку навлекает на сильнейшие народы бездну зол». Данное суждение содержит намек на последствия фр. революции. Здесь же П. высказал некоторые филологические соображения о роли переводов, в частности с лат., для развития рус. литературного языка: «... преселением истинных красот их в природный язык может последний получить день ото дня приращение и красоту». Такая языковая позиция П. характеризует его как сторонника создания «нового слога», обогащения и совершенствования литературного языка. Значение сочинения Тацита «Разговор об ораторах, или О причинах испортившегося красноречия», перевод которого вышел отдельным изданием (СПб., 1805), П. видел в том, что «из него можно учиться чистому вкусу и наилучшему слогу». В 1806 переведенные П. книги Тацита были разосланы за счет Кабинета е. и. в. в Пед. ин-т и губернские гимназии (РГИА, ф. 732, оп. 1, № 177). За переводы Тацита П. по рекомендации Г. Р. Державина был избран членом Рос. Академии (16 дек. 1811). Переводы П. верны, но вследствие недостаточной разработанности рус. литературного языка в них встречаются калькированные формы, местами сохраняется латинизированный синтаксис. Отчетливо осознавая извечную проблему неадекватности перевода оригиналу, П. объяснял ее различием языков: «Сия разность столь важна, что и хороший перевод в сравнении с подлинником представлять будет две разные книги, говорящие об одинаковом предмете». В письме к министру народного просвещения А. Н. Голицыну от 2 марта 1817 П. сообщал, что у него готовы переводы с лат. сочинений Плиния Младшего (в т. ч, и переписка с Траяном), а также новый перевод (с фр.) «Истолкования философии Франциска Бекона» (ранее переводившегося В. К. Тредиаковским) и просил опубликовать их на казенный счет, т. к. он человек недостаточный и живет лишь на пенсию (РГИА, ф. 733, оп. 118, № 360). Лит.: Державин. Соч. (1864–1883). Т. 5, 8, 9 (1869–1883); Модзалевский Б. Л. Поспелов Ф. Т. // Рус. биогр. словарь. Т. «Плавильщиков – Примо» (1905).

Л. И. Сазонова